Придёт ли бизнес в российские школы?

В 2014 году Рубен Варданян, основатель «Тройки-Диалог» и Московской школы управления «Сколково», вместе с 200 донорами-инвесторами открыли в Дилижане (Армения) частную школу-пансион для двух старших классов, готовящих к поступлению в университеты всего мира. На постсоветском пространстве это первое учебное заведение, входящее в сеть «Объединенные колледжи мира» (United World Colleges — UWC). Общие инвестиции в проект составили $150 млн. Чуть раньше, в 2011-м, Давид Ян, Арам Пахчанян и другие люди из компании ABBYY начали строить школу Ayb в Ереване (три выпуска уже состоялись). В фонд Ayb вложились 30 членов клуба, взявших на себя постоянные обязательства, и еще более ста человек сделали разовые взносы. Строительство учебного кластера на 7 гектарах обошлось учредителям в $60 млн. Давид Ян как-то рассказал журналистам, что тратит на этот проект около 80% своих свободных денег.

Из компаний, которые у всех на слуху, наиболее активен в школьном образовании Сбербанк. Например, он ведет проект «Учитель для России», направленный на привлечение молодых энтузиастов в школы российской глубинки. (Аналогичные проекты успешно развивают у себя еще 40 стран.) Идея российского проекта простая: обычно в педагогические вузы поступают не самые сильные выпускники школ. А лучшие выпускники педвузов идут работать в хорошие школы. Слабым школам, особенно расположенным в бедных районах, как правило, достаются бывшие троечники. Чтобы ослабить эффект двойного отрицательного отбора, через свой благотворительный фонд Сбербанк направляет в заинтересованные школы добровольцев из числа выпускников сильнейших российских вузов, дав им соответствующие стимулы и подготовку.

Пожалуй, самый масштабный из «школьных» проектов бизнеса — школа-пансион «Летово» в ближнем Подмосковье, которую строит глава «Русагро» Вадим Мошкович. Проект запустят в 2018 году, и, по замыслу учредителя, две трети из тысячи учеников будут не из Москвы, а из российских регионов (ниже мы расскажем об этом подробнее).

В целом же такие «школьные» проекты немногочисленны и малозаметны. Частные школы не стали заметной частью образовательного ландшафта России, потому что до сих пор не предложили сильной альтернативы государственным.

Во многих странах все совсем не так — имена прославленных частных школ у всех на слуху. В британский Итон ребенка записывают с рождения, а в Нью-Йорке, чтобы попасть в престижную частную школу, ребенок не обойдется без «проверенных репетиторов» — зачастую его начинают готовить с трех лет. Для подростков процесс поступления — сложный ритуал из собеседований и переписки: ученика с учителями, родителей с администрацией и выпускниками, всех вместе и т. д. Богатые семьи выходцев из других стран, каких немало в Нью-Йорке, нанимают специальных коучей, которые «натаскивают» родителей и детей перед поступлением: готовят мотивационные письма, репетируют ответы на вопросы интервью, подсказывают правильные шаги, без которых попасть в элитную частную школу невозможно. Стоимость обучения в школе из топ-10 Нью-Йорка — более $40 000 в год, примерно во столько же обойдется учеба в английской школе-пансионе первого десятка, а в Швейцарии для иностранцев частная школа стоит примерно втрое дороже, чем в США.

В целом нельзя сказать, что частным школам удается «перетянуть» к себе сильных учителей из государственных школ. И это объясняется просто: лучшие педагоги у нас преподают в старых государственных школах. Учителя здесь привыкли работать с мотивированными и дисциплинированными, отобранными по конкурсу детьми. Возникает круговая зависимость: сильные государственные школы показывают высокие результаты (на экзаменах, олимпиадах и при поступлении в вузы), потому что в них работают лучшие учителя, и наоборот, они потому и лучшие, что у них самые сильные педагоги, программы и ученики.

Михаил Мокринский, 20 лет проработавший директором лицея №1535, который прочно удерживает первое место в московском рейтинге, так описывает сложившуюся систему: «Все строится на сильной академической традиции. В хорошей школе богатство образовательной среды опирается на личности и уникальные творческие коллективы. В этом и сила, и слабость государственных школ. Учителя, которые десятилетиями работали с прекрасными результатами, трудно идут на системные изменения».

Но изменения назрели, и они неминуемо затронут всю систему, а не только частные школы. У всех на устах новая парадигма образования, которая во главу угла ставит не только академические знания, но и компетенции — умение эти знания применять, взаимодействуя с людьми, планировать, ставить задачу перед собой и другими, разбивать на этапы индивидуальную и коллективную работу. Научить ребенка этому не менее важно, чем дать знания по разным дисциплинам, но как все совместить и осуществить переход на новую модель?

«Есть страны, которые уже переболели таким переходом. Одни при этом утратили богатые академические традиции, другие нет», — говорит Михаил Мокринский. Два года назад он стал директором частной школы «Летово» и вместе с ее основателем Вадимом Мошковичем объездил десятки стран в поисках лучших образцов. Ближе всего к их замыслам оказалась школа Raffles Institution в Сингапуре: в ней новое и старое соединены органично.

Кажется, что вся элита Сингапура вышла из стен Raffles, основанной британскими колонизаторами еще в 1823 году. В списке ее знаменитых выпускников министры и генералы соседствуют с поэтами и писателями. Легендарный первый президент независимого Сингапура Ли Куан Ю в своих мемуарах вспоминал, как в Raffles его за лень наказывали розгами — в соответствии с британской традицией. Кстати, в Сингапуре публичная порка применяется до сих пор, то есть нация верит в действенность этого педагогического метода, но в школах его уже не придерживаются. Здешнее образование вообще одно из самых передовых в мире, а ученики показывают великолепные результаты в международных тестах.

Участники проекта «Летово» быстро поняли, что репутация сильно коррелирует с возрастом. В российских рейтингах верхние строчки по большей части занимают школы, которые гремели еще в советское время. А средний возраст лучших мировых школ, которые задают тон в образовании для элит (их называют G20), — более ста лет. Впрочем, есть и исключение. Deerfield — одна из прославленных американских школ — по просьбе своего выпускника, короля Иордании Абдуллы, основала филиал в его стране. И «Deerfield в пустыне», как его прозвали журналисты, быстро попал в G20. Значит ли это, что можно заимствовать готовые решения и повторять чужую образовательную модель на совершенно иной почве?

«У “азиатских тигров” благодаря инженерному подходу все получается быстро: они разобрали на винтики образовательные модели сильней- ших западных школ и проанализировали, как это должно работать у них. А у нас десятилетия ушли на то, чтобы понять, какие традиции надо оставить и преодолеть, чтобы образование стало объемным, холистическим, соответствующим культурному контексту. Теперь на этом понимании предстоит построить школу», — говорит Михаил Мокринский.

Команда «Летово» обращала особое внимание на школы разных стран, созданные за последние 10—15 лет. Искали истории успеха и выявляли механизмы, позволяющие быстро обзавестись высокой репутацией. Новых школ, изначаль- но нацеленных на выдающиеся результаты, в мире вообще немного. Одна из них — Avenues, открывшаяся в Нью-Йорке в 2012 году (всего планируется построить 20 кампусов по всему миру, в том числе в Москве). Состав инвесторов не раскрывается, но известно, что это два фонда прямых инвестиций, в совокупности вложившие в проект $75 млн. В отличие от многих «новичков», Avenues сразу открыла прием во все параллели, кроме самых старших, и в первый же год заполнила 700 мест из тысячи — немалый успех на высококонкурентом рынке города, где уже есть немало школ очень высокого уровня. Главным маркетинговым преимуществом Avenues, обучение в которой сейчас стоит $45 500 в год, стали ее кадры: школе удалось привлечь самых именитых деятелей образования. Один из основателей, Бенно Шмидт, — в прошлом президент Йель- ского университета, а среди управленцев бывшие директора лучших американских школ, в том числе Phillips Exeter Academy, входящей в список G20.

Еще один пример выдающегося нового образовательного учреждения — African Leadership Academy в ЮАР. В кампус, расположенный недалеко от Йоханнесбурга, съезжаются молодые люди со всего африканского континента, чтобы, проведя там два последних школьных года, подготовиться к поступлению в ведущие университеты (в основном здесь готовят к британским экзаменам A-level). Эту школу в 2004 году основали два выпускника Стэнфордской шко- лы бизнеса. Она открылась в 2008-м и быстро стала очень успешной — в привлечении как лучших учеников из 45 стран, так и спонсоров из числа глобальных компаний. В частности, в 2012 году MasterCard выделила ей ежегодный грант в $4,6 млн сроком на 6 лет.

У нас конкурсного отбора в частные школы практически нет, они только проводят собеседования. А уж чтобы там многие учились бесплатно — то есть на деньги спонсоров, как в African Leadership Academy, даже представить трудно. Школа «Летово» и здесь хочет стать исключением.

Чего ждут родители?

От многих реформаторов школы мы слышали один и тот же посыл: престиж академических знаний в современном обществе уже не столь велик. И впрямь, сейчас, когда любую энциклопедическую информацию можно найти в интернете, у бывшего отличника не так уж много преимуществ — даже если спустя 10 лет он все еще помнит школьную программу. По словам Михаила Мокринского, «медленно уходит прежнее представление, которое сводилось к формуле: мой ребенок должен учиться в такой же школе, в какой учился я. Ему необходимо тяжко трудиться, чтобы привыкнуть к дисциплине и приобрести способность к выживанию в любых производственных и социальных условиях».

Среди родителей, однако, спрос на академический компонент школьного образования по-прежнему высок. Многие, выбирая школу для своих детей, смотрят на рейтинг, который в нашей стране отражает в первую очередь именно академические достижения старшеклассников — высокие баллы ЕГЭ и победы в олимпиадах по разным предметам.

В целом же представления образованной части общества о том, какой должна быть хорошая школа, очень расплывчаты. Нет единого вектора родительских ожиданий, под который имело бы смысл подстраиваться тем, кто думает о том, как сделать «школу будущего». Как правило, приоритеты родителей меняются: в младших классах они ищут школу «где детям хорошо», а в старших — ту, где лучше научат. Следующий вопрос: научат чему и для чего? Последние десять лет высокие баллы по ЕГЭ и победа во всероссийской олимпиаде гарантировали поступление в лучшие вузы страны. Но сейчас многие выпускники школ уезжают в зарубежные университеты. Рассказывает Михаил Шнейдер: «Мы брали интервью у наших выпускников, которые учатся в разных странах, и они объясняли, что уехали ради качественного и открытого образования. По их мнению, российские университеты до сих пор ориентированы на чисто академические знания, мало готовят к профессии и даже к жизни. Кстати, большинство думает, что уезжает учиться, а не навсегда. Это не ориентация на эмиграцию, а именно поиск лучшего образования, ведь у нас можно учиться “от сессии до сессии”».

Резкий рост числа выпускников, которые не собираются поступать в российские университеты, отмечают и директора других топовых московских школ. Значит, им предстоит сдавать не только ЕГЭ, но и экзамены, которые учитываются за рубежом.

Как же школы реагируют на этот относительно новый спрос? Один из ответов — присоединение к системе международного бакалавриата, изначально задуманного как образование для географически мобильных семей. Сейчас среди выпускников программы IB 45-й гимназии примерно половина поступает в университеты Европы и США. Международный бренд, «швейцарское качество» добавляют престиж любой организации. В глазах потребителя это серьезное конкурентное преимущество. Но главное — выпускные экзамены школ IB признают университеты большинства стран.

Впрочем, IB — не единственный путь к полу- чению образования за рубежом. Для выпускников лучших российских школ экзамены других стран вполне посильны — разумеется, сдавать их надо на иностранном языке. К поступлению могут подготовить репетиторы или учреждения дополнительного образования. Одно из старейших и наиболее успешных — школа London Gates, в которую старшеклассники, нацеленные на учебу в британских университетах и сдачу экзаменов A-level, приходят после уроков (подготовка занимает не менее двух лет).

Кампус частной школы на 1000 детей с пансионом для учеников и домами для учителей Вадим Мошкович (38-е место в списке журнала Forbes) строит у деревни Летово. В сентябре 2018 года школа откроется — предполагается, что в нее будут поступать дети со всей России и учиться с 7 по 11 класс. На строительство и инфраструктуру Мошкович выделил $50 млн и еще $150 млн вложил в целевой фонд школы. К созданию школы Мошкович подошел стратегически: поручил консалтинговой компании MсKinsey разработать концепцию обучения, определить размер требуемого финансирования, проанализировать объем рынка и спрос.

Для Полины Мальцевой это был последний проект в McKinsey перед отъездом в Гарвардскую школу бизнеса в 2012 году. Окончив ее, Полина отправилась в Сан-Франциско, чтобы поработать в тамошнем департаменте образова- ния, а когда вернулась в Россию, снова погрузи- лась в школьную сферу и в конце концов попала к Мошковичу — уже в качестве операционного директора «Летово».

Когда стратегия была уже выбрана, Мошкович провел среди директоров российских школ конкурс на лучшую концепцию нового заведения — в расчете, что победитель этого конкурса возглавит его будущее детище. Никаких выдающихся идей предложено не было, но зато в жюри конкурса сидел Михаил Мокринский — бывший директор лицея №1535. В итоге Мошкович пригласил стать директором «Летово» именно его, то есть сделал ставку на человека, у которого уже был опыт руководства лучшим образовательным учреждением (по тому же пути шли и основатели школы Avenues).

Мокринский, «болевший» поиском новых путей в образовании уже много лет, на тот момент был чиновником — незадолго до этого он перешел в департамент образования Москвы. Он согласился на предложение Мошковича, потому что поверил, что именно бизнес-подходы могут принести в школу что-то новое.

«Я всю жизнь проработал в государственной школе и уверен, что здоровье нации и качество ее мозгов зависит именно от государственной системы, — говорит Мокринский, — но сами наши школы должны научиться учиться, и частные смогут внести в это свой вклад, потому что у бизнеса, в отличие от государства, есть привычка производить продукт рыночного качества». По мнению Мокринского, школа должна готовить к трем вызовам современности: сложности, разнообразию и неопределенности, но для этого необходимо, чтобы к ним был готов сам учитель. В «Летово» команду начали набирать за три года до открытия школы — чтобы успеть не только обучить новым подходам и навыкам учителей, но и помочь людям «приработаться» друг к другу. По словам Вадима Мошковича, проекту нужны не просто учителя-звезды, а люди, способные работать в команде, готовые к самообучению, передаче знаний и коллективному развитию. Кстати, в Avenues, которой удалось собрать у себя сливки педагогического сообщества, исход учителей начался в первые же годы — не все люди могут друг с другом ужиться.

Для Вадима Мошковича проект «Летово» — не коммерческая идея, а чистое меценатство. По его словам, он не собирается извлекать из школы прибыль и готов учить детей бесплатно. В McKinsey для него просчитали себестоимость и примерный срок выхода в нулевой бюджет — минимум 10 лет. На этапе становления «Летово» будет требовать ежегодных дополнительных вливаний: поддержание огромного кампуса со всей дополнительной инфраструктурой для занятий и оплата труда коллектива, не зависящая от того, насколько школа будет наполнена.

Для детей, родители которых не располагают достаточными средствами, закладывается большой стипендиальный фонд. Стипендии будут покрывать определенную долю, а иногда и полную стоимость обучения. Предполагается, что в первые годы финансовая поддержка будет у большинства детей, а потом по мере роста популярности процент может снижаться. «Прежде всего нужно завоевать репутацию и обеспечить заявленный уровень качества образования», — говорит Полина Мальцева. Кстати, уровень оплаты в будущей школе пока не определен — основная программа уже проработана, но пока не совсем ясно, сколько будет разных видов внеучебной деятельности. По словам Вадима Мошковича, богатство инфраструктуры обеспечит каждому ребенку и школьное, и внешкольное обучение. Кроме спортивных трасс, помещений и пространств для всякого рода искусств, здесь будут еще проекты с бизнес-организациями. Подобного разнообразия возможностей в российском образовании пока нет.

Как и многие известные школы Москвы, «Летово» хочет работать с детьми, отобранными по конкурсу. Пробный набор собираются провести уже к 2017—2018 учебному году: детей будут учить на других площадках, потому что кампус еще строится. «Летово» с самого начала собирается получить аккредитацию по IB, чтобы ее выпускники имели два аттестата и могли поступить в любой вуз мира.

Мы спросили у Ирины Абанкиной, получится ли школа «Летово», и вот что она ответила: «Я очень верю в Мокринского. Именно он в состоянии это сделать. В сочетании личности лидера и ресурсов такой проект может состояться, ведь на каком-то временном отрезке для директора и его единомышленников школа должна быть делом жизни».

Как и во всех школах IB, сочетающих российскую программу со стандартом международной системы, нагрузка в «Летово» будет чрезвычайно высокой. Выпускные экзамены IB (очень сложные и мало похожие на ЕГЭ) без основательной академической подготовки сдать невозможно. «Программу IB может освоить обычный ребенок, если он начал учиться по ней еще в младшей школе», — говорит Михаил Шнейдер. Но в «Летово» детей будут набирать с 7 класса, и у многих уровень английского, например, может оказаться недостаточным для изучения разных предметов «на языке».

Ставка на одаренных старшеклассников — большой риск проекта. Дело в том, что именно на этом образовательном поле множество бесплатных предложений от государства — достаточно вспомнить знаменитый Колмогоровский интернат при МГУ. За призерами математических олимпиад, например, идет настоящая охота, уже начиная с 6 класса — а сейчас еще Высшая школа экономики собирается открыть математические классы в разных районах Москвы. Школе «Летово», изначально задуманной Мошковичем как воплощение 57 школы, выпускником которой он является, по-видимому, придется вначале работать с другим контингентом учеников и научиться набирать их со всей страны. Это понимает Полина Мальцева: «Дети, нацеленные на выдающиеся результаты по одному или двум профильным предметам, возможно, по-прежнему будут поступать в государственные школы. У «Летово» же в модели заложено сочетание и выбор из широкого спектра точных и гуманитарных дисциплин».

Концепция школы «Летово» — цельная, продуманная и современная. Но будут ли найденные этой командой решения тиражируемыми и кто захочет и сумеет ими воспользоваться? Мотивы бизнеса могут быть только филантропическими — как у Вадима Мошковича, Давида Яна и Рубена Варданяна. Но главное условие — чтобы в обществе появился спрос на новую педагогическую систему. Если он будет сформирован, у «Летово» появятся конкуренты — не важно, среди государственных или частных школ.